Виктор Мараховский, для РИА Новости
В глобальной общине непримиримых российских оппозиционеров осмысляют новую реальность.
Вообще российская непримиримая оппозиция — это, пожалуй, самая интернациональная из всех оппозиций. В нее входят не только жители России и граждане Российской Федерации, проживающие за рубежом, но и бывшие граждане Российской Федерации, давно ставшие подданными иных стран. В ее рядах — даже граждане одной страны, утверждающей, что она с Россией воюет (и попробуй их из рядов оппозиционной гвардии выгони).
…Ну так вот. Вопрос, который этой мировой общине сейчас приходится решать, суров: почему кампания протеста, развернутая в Рунете, не сработала от слова "совсем"?
Присутствие непримиримых антипутинцев в интернет-СМИ и соцсетях было если не подавляющим, то по меньшей мере равным "пропутинскому". А суммарный выхлоп протестных усилий "антисистемных кандидатов" и бойкотирующего "политика, которого боится Путин", — оказался каким-то жалким.
Нет, результат их жалок не в том смысле, что проголосовавшие за К. А. Собчак и Г. А. Явлинского пара миллионов наших сограждан — жалкие ничтожные личности. И не в том смысле, что десятки или, может, даже сотни тысяч наших сограждан, действительно сознательно послушавшихся призыва "бойкотировать фарс", — жалкие. Нет, все они полноправные граждане страны.
Их проблема в другом. Несмотря на то что эти люди представляют собой меньшинство — они при этом меньшинство, если можно так выразиться, информационно гиперактивное. И потому это меньшинство обычно считает себя не просто полноправным, но чем-то большим.
Это у обычного пользователя и интернет обычный. То есть для личных целей — в основном для переписки с близкими, просмотра кино и хранения музыки.
А продвинутый антипутинский пользователь, даже если он израильская домохозяйка в годах, — это ежедневная фабрика лайков, комментариев и репостов, производящая и распространяющая политический контент килотоннами. Не говоря уже об армии прибалтийских, украинских, закавказских и среднеазиатских диванных борцов с империей. Не говоря уже о диванных корпусах антиимперского сопротивления в самой России — московском, питерском, уральском и сибирском.
Но главное — это меньшинство привыкло почитать себя не просто активным, но еще и информационно эффективным. В силу своих околоинтеллектуальных дипломов и просто сословных традиций — оно привыкло думать, что обладает куда большим мастерством в изложении своей политической позиции. Куда убедительнее и ярче находит слова. Куда лучше умеет "достучаться".
И поэтому делался вывод: каждый представитель этого интеллектуального меньшинства, безусловно, стоит сотни обычных пассивных пользователей информационного пространства. Просто по уровню производимого им информационного шума и оказываемого влияния.
И не то чтобы у них совсем не было оснований рассчитывать на успех. Хотя бы ограниченный.
Во-первых, на стороне глобального интернационала российских оппозиционеров был довольно внушительный пакет СМИ. Начиная от британских и американских, с отчаянным упорством повторявших мантру о "главном конкуренте Путина, призвавшим бойкотировать выборы", и заканчивая германскими, вдумчиво разъясняющими российскому читателю, как лучше выразить свой протест против Кремля: "Остаться дома, как призывает Навальный, или испортить бюллетень, как советует Ходорковский? Чем бойкот отличается от протестного голосования и как принятое решение повлияет на выборный процесс?"
(На этом месте нужно было риторически спросить: и эти люди обвиняют Россию в попытках вмешательства в свои выборы? Но на этот вопрос давно уже есть ответ . Правильные страны вмешиваются в чужие выборы правильно, ради добра. Страны неправильные вроде России — во имя зла.)
Во-вторых, информационно гиперактивное меньшинство опережающими темпами осваивает также и новые медиапространства. Например, из популярных политических телеграм-каналов явное большинство носит отчетливо оппозиционный характер.
В-третьих, аудиторией этого меньшинства является российский "медиакласс" — в том числе довольно обширная прослойка работников официозных СМИ, привыкших ходить с фигами в карманах и считающих себя жертвами обстоятельств. А потому лайкающих и репостящих информацию, бичующую современную Россию, с удвоенным энтузиазмом.
…Ну так вот.
Как показала практика, все это интернет-самоуважение гиперактивного антигосударственного меньшинства оказалось дутым. То есть оно не сумело конвертироваться ни в бойкот, ни в протестное голосование. Оно очень много себя читало, лайкало и репостило, но почему-то так и осталось в своем трехпроцентном гетто.
© Фото: пресс-служба администрации Краснодарского края
© Фото: пресс-служба администрации Краснодарского края
У меня есть версия, почему так.
Штука вся в том, что на планете нет, наверное, общества, которое было бы более устойчивым перед информационным давлением, чем русское общество.
Еще до массового пришествия интернета (и наступления устоявшейся "путинской эры") российский избиратель/читатель/телезритель прожил полтора десятилетия под натуральной информационной диктатурой. Российскому гражданину с утра до ночи из каждого утюга твердили, что страна его разваливается и это хорошо, что прошлое его преступно, гордость его ложна и наилучшие перспективы — свалить в нормальную страну. А если не получится — сидеть и не дергаться.
И российский гражданин эту информационную оккупацию выдержал.
А затем наступила эпоха массового русского интернета. И хотя у "непримиримых", безусловно, была фора (интернет в первую очередь распространился по мегаполисам, где его отцами-основателями стали лица, позже чуть ли не в полном составе ходившие на Болотную) — большинство уже в 2010-х начало их неумолимо нагонять и обгонять. Просто потому, что даже очень гиперактивные меньшинства, самоутверждающиеся за счет большинства, последнее при наличии выбора читать и слушать не станут.
А выбор у большинства появился. И в виде "государственнических" СМИ, и в виде самопальной патриотической блогосферы.
И в итоге оказалось, что все агитационные и пропагандистские мощности оппозиционных телеграм- и ютьюб-каналов, и фейсбук-групп, и ВК-пабликов, и могучих пражских и рижских русскоязычных изданий с продвинутым дизайном и крутыми приблудами, и всего в этом роде — замкнуты собственно на себя же. На международный русскоязычный оппозиционный медиакласс.
В частности — так получилось еще и потому, что эта закрытая община так и не сумела выработать нормального уважительного языка общения с большинством. Ничего креативнее "жалестных" историй о том, как "встретил в магазине старушку, пытавшуюся по акции купить два апельсина", о гражданах они не придумали. В основном же вся их политическая лирика строилась на издевательстве над "послушным/доверчивым большинством". На трагической любви к себе, умным и красивым. И на перечислении различий между умными и талантливыми собой и серой монохромной массой.
То есть эти ребята освоили какие-то новые СМИ, новые форматы и новые сети.
Но в главном они так ничему и не научились. Например, простой истине: "Если ты обращаешься к людям, в большинстве своем десять лет голосовавшим за В. В. Путина, то какого черта ты глумишься над их выбором? Ты уверен, что именно так завоевывают сердца?"
…В итоге сегодня разбитые при очередном штурме Кремля информационные войска ведут дискуссию о будущем.
Одни, как и после каждых выборов в России, мрачно пророчат о том, что теперь-то тупое большинство наплачется, а мы его и жалеть не станем, само виновато.
Другие пытаются вырулить в конструктив и предлагают вместо борьбы с неодолимой силой влиться в нее и изменить изнутри: "Нам всем нужно научиться жертвовать. Своей гордыней, своими привязанностями, своей любовью, своей судьбой и своей жизнью. Нам не победить Путина. Никакими шествиями, бойкотами и заметками. Режим можно лишь поменять изнутри. Если вы хотите изменить Россию, полюбите Путина. Полюбите его и храните ему верность. Чтобы когда-нибудь отдать вам власть, он должен быть уверен, что вы его не предадите. Идите работать во власть" и так далее.
Призыв, конечно, пугающий (с точки зрения нас, большинства). Но малореализуемый — ведь для его выполнения боевому непримиримому меньшинству придется отказаться от собственной природы. А это едва ли возможно.
Бисмарк считал, что русских невозможно победить. Попытки военной экспансии нашей страны предпринимались не раз, но заканчивались одним и тем же - разгромом агрессора.
Театр военных действий
Не было в истории войн с Россией противника, который не жаловался бы на её огромные просторы, морозы и бездорожье. Для войн до начала XX века, когда потери от болезней, как правило, превосходили боевые в несколько раз это было немаловажным фактором. Мороз же стал одной из причин гибели во время Северной войны первоклассной для своего времени, но малочисленной шведской армии в России. К моменту Полтавской битвы у Карла XII не было в строю и 30 тыс. человек; от использования артиллерии по причине нехватки пороха шведы тоже отказались. По сути, Полтава стала логичной финальной точкой действий шведских войск, оказавшихся за сотни километров от баз снабжения, лишенных подкреплений, продовольствия и снаряжения. Любая длительная кампания - это война на истощение сил, а затягивание боевых действий ведет к неминуемым небоевым потерям. Тут показательны события Отечественной войны 1812 года. Так, количество французских войск, вторгшихся в Россию, оценивается различными специалистами по-разному, но никак не менее 500 тыс. человек. Через полтора месяца на Бородинском поле у Наполеона было около 135 тыс. человек. Армия уменьшилась больше чем на две трети без генерального сражения, которого так жаждал французский полководец. Часть войск была оставлена в качестве гарнизонов и для охраны коммуникаций. Огромными были и потери от болезней - тиф косил французские части и войска их союзников. Большие потери несла французская кавалерия в конном составе, где треть кавалеристов уже к Смоленскому сражению превратилась в пехоту. Бездорожье и вероятность столкнуться с мощной партизанской войной останавливали противников России в период Крымской войны от вторжений во внутренние губернии России, и заставляли ограничиваться действиями в прибрежной зоне. Хотя и тут эпидемии, прежде всего холеры, выкосили в рядах французов и англичан куда больше, чем союзники потеряли во всех кровавых делах на бастионах Севастополя. Так, на 22 тыс. французских военных, погибших в бою и умерших от ран приходилось более 75 тыс., человек умерших от болезней. В годы Первой мировой войны германские войска, заняв Польшу, часть Прибалтики и Белоруссии не торопились вести серьезные наступательные операции на территории России, опасаясь выйти из густой сети железных дорог и лишиться мобильности, что в условиях войны на два фронта грозило обернуться катастрофой.
Унификация вооружения
Любая большая война ведет к перестройке экономики и подчинению ее военным нуждам. Так было в ходе затяжной Северной войны, когда ставка делалась на развитие производства, необходимого для нужд армии и флота: от суконных и парусиновых мануфактур до оружейных заводов. Немаловажным фактором в условиях большой войны являлась и унификация производства. Когда необходимо было одеть и вооружить самую большую по численности армию Европы, ставка делалась на массовость, простоту в производстве и освоении вооружения. Чтобы не перегружать материал массой статистических данных, ограничимся несколькими примерами. Незадолго до Отечественной войны 1812 года была проведена унификация калибров русской артиллерии, позволившая упростить и удешевить производство. В годы Первой мировой войны унификация коснулась, прежде всего, производства стрелкового вооружения, когда из трех образцов знаменитой «трехлинейки» сосредоточились на одном - драгунском. Часто говорится, что это произошло в советское время (и официально это действительно так) - а фактически еще в годы Первой мировой. Еще больше фактор унификации образцов вооружения проявился в годы Великой Отечественной войны - в условия,х когда друг против друга действовали миллионные армии с большой насыщенностью техники. При этом приоритет как и раньше отдавался может не идеальному, но простому в производстве и освоении массовому образцу. В Германии все как раз было наоборот и ставка делалась на создание супероружия - танков, самолетов и стрелкового вооружения. Да, немецкие «пантеры» превосходили советскую «тридцатьчетверку» - но сколько их было? Чуть менее 6 тыс. против нескольких десятков тысяч советских средних танков. И при этом, создав хороший средний танк, противник не прекратил выпуск тех же «четверок» - а это большие затраты времени и ресурсов. То же самое касательно и стрелкового вооружения - удалось немцам создать «Штурмгевер» - по сути автомат, только вот использовали они его в массовом порядке уже под Кенигсбергом и Берлином в 1945 году - поздно, и серьезной роли это оружие не сыграло.
Союзники России?
Нередко Россия, а позднее и Советский Союз вели войну в коалиции против общего врага. Правда, до сих пор ведется спор, чего эти союзники принесли больше - вреда или пользы. Первый большой опыт был получен в период Великой Северной войны, когда союзниками России выступали Дания и Польша. С датчанами шведы покончили раньше, чем русские войска успели закончить сосредоточение, да и Польша с Саксонией хотя и сковали на время шведов, дав Петру Первому, возможность провести реорганизацию армии, но в военном аспекте России все равно пришлось один на один вести борьбу пусть с небольшой, но считавшейся образцовой шведской армией. Следующей большой войной, где Россия выступила в союзе с европейскими странами стала Семилетняя война, где союзниками России выступили Франция и Австрия. Однако в течение двух лет русские войска, действуя по сути в интересах австрийцев, несли большие потери без явного военно-политического результата. И только когда во главе армии был поставлен Салтыков, проявивший завидную самостоятельность, прусским войскам было нанесено разгромное поражение под Кунерсдорфом. После него прусская армия на какое-то время вообще прекратила существование как организованная сила. Дорога на Берлин для союзных русских и австрийских войск была открыта. Но тут союзники-австрийцы отказались от взятия прусской столицы, опасаясь усиления позиций России. И Салтыкову с обескровленными тяжелой битвой войсками в одиночку от похода на Берлин пришлось отказаться. Подобные тенденции можно отметить в серии русско-турецких и, прежде всего, Наполеоновских войн, когда интересы союзников ставились выше собственных политических целей и военной целесообразности. В 1799 году это едва не закончилось катастрофой армии Суворова в Швейцарии, где только полководческий талант и неутомимая энергия полководца спасли русские войска от плена или уничтожения. Такова и четвертая коалиционная война, во время которой русские войска вступили в борьбу в момент, когда главный союзник, Пруссия, был разгромлен французами, а после кровопролитных сражений под Пултуском, при Прейсищ-Эйлау и Фридланде был заключен невыгодный для России Тильзитский мир. После победной кампании 1812 года во время заграничных походов в высшем командовании войск антинаполеоновской коалиции решительно не нашлось места ни для одного русского военачальника, что в немалой степени сказалось на ходе борьбы. Апогеем политической несамостоятельности в военных действиях для России стала Первая мировая война. Не случайно сложилась мрачная поговорка о том что маршал Фош готов воевать до последней капли русской крови. А многие русские победы, будь то Гумбиннен, Галицийская битва или Брусиловский прорыв были, скорее, на руку союзникам по Антанте, а русской армии сулили появление новых немецких дивизий, срочно переброшенных противником с Западного фронта. Большую самостоятельность имели русские войска на Кавказском фронте, где русская армия добилась действительно выдающихся успехов. Отдельным является участие Советского Союза в антигитлеровской коалиции. Тут картина была иной, но схожей с предыдущими войнами - до июня 1944 года Советский Союз на важнейшем сухопутном театре военных действий боролся с Германией и ее сателлитами фактически один на один. Ни Эль-Аламейн, ни высадка на Сицилию по своим масштабам не сопоставимы с Московской битвой, Сталинградом или Курской дугой. Видимо, велика была доля истины в словах Александра Третьего, говорившего что единственными союзниками России являются ее армия и флот.
В глобальной общине непримиримых российских оппозиционеров — осмысляют новую реальность.
Вообще российская непримиримая оппозиция — это, пожалуй, самая интернациональная из всех оппозиций. В нее входят не только жители России и граждане РФ, проживающие за рубежом, но и бывшие граждане РФ, давно ставшие подданными иных стран. В ее рядах — даже граждане одной страны, утверждающей, что она с Россией воюет (и попробуй их из рядов оппозиционной гвардии выгони).
…Ну так вот. Вопрос, который этой мировой общине сейчас приходится решать, суров: почему кампания протеста, развернутая в Рунете, не сработала от слова "совсем"?
Присутствие непримиримых антипутинцев в интернет-СМИ и соцсетях было если не подавляющим, то по меньшей мере равным "пропутинскому". А суммарный выхлоп протестных усилий "антисистемных кандидатов" и бойкотирующего "политика, которого боится Путин", — оказался каким-то жалким.
Нет, результат их жалок не в том смысле, что проголосовавшие за К. А. Собчак и Г. А. Явлинского пара миллионов наших сограждан — жалкие ничтожные личности. И не в том смысле, что десятки или, может, даже сотни тысяч наших сограждан, действительно сознательно послушавшихся призыва "бойкотировать фарс" — жалкие. Нет, все они полноправные граждане страны.
Их проблема в другом. Несмотря на то, что эти люди представляют собой меньшинство — они при этом меньшинство, если можно так выразиться, информационно гиперактивное. И потому это меньшинство обычно считает себя не просто полноправным, но чем-то большим.
Это у обычного пользователя и интернет обычный. То есть для личных целей — в основном для переписки с близкими, просмотра кино и хранения музыки.
А продвинутый антипутинский пользователь, даже если он израильская домохозяйка в годах, — это ежедневная фабрика лайков, комментариев и репостов, производящая и распространяющая политический контент килотоннами. Не говоря уже об армии прибалтийских, украинских, закавказских и среднеазиатских диванных борцов с империей. Не говоря уже о диванных корпусах антиимперского сопротивления в самой РФ — московском, питерском, уральском и сибирском.
Участники несанкционированной акции протеста идут по улице Малая Дмитровка в Москве. 7 октября 2017
Но главное — это меньшинство привыкло почитать себя не просто активным, но еще и информационно эффективным. В силу своих около-интеллектуальных дипломов и просто сословных традиций — оно привыкло думать, что обладает куда большим мастерством в изложении своей политической позиции. Куда убедительнее и ярче находит слова. Куда лучше умеет "достучаться".
И поэтому делался вывод: каждый представитель этого интеллектуального меньшинства безусловно стоит сотни обычных пассивных пользователей информационного пространства. Просто по уровню производимого им информационного шума и оказываемого влияния.
И не то чтобы у них совсем не было оснований рассчитывать на успех. Хотя бы ограниченный.
Во-первых, на стороне глобального интернационала российских оппозиционеров был довольно внушительный пакет СМИ. Начиная от британских и американских, с отчаянным упорством повторявших
мантру о "главном конкуренте Путина, призвавшим бойкотировать выборы", и заканчивая германскими, вдумчиво разъясняющими российскому читателю, как лучше
Выразить свой протест
против Кремля: "Остаться дома, как призывает Навальный, или испортить бюллетень, как советует Ходорковский? Чем бойкот отличается от протестного голосования и как принятое решение повлияет на выборный процесс?"
(На этом месте нужно было риторически спросить: и эти люди обвиняют Россию в попытках вмешательства в свои выборы? Но на этот вопрос давно уже есть ответ. Правильные страны вмешиваются в чужие выборы правильно, ради добра. Страны неправильные, вроде России, — во имя зла).
Во-вторых — информационно гиперактивное меньшинство опережающими темпами осваивает также и новые медиапространства. Например, из популярных политических телеграм-каналов явное большинство носит
отчетливо оппозиционный характер.
В-третьих — аудиторией этого меньшинства является российский "медиакласс" — в том числе и довольно обширная прослойка работников официозных СМИ, привыкших ходить с фигами в карманах и считающих себя жертвами обстоятельств. А потому лайкающих и репостящих информацию, бичующую современную Россию, с удвоенным энтузиазмом.
…Ну так вот.
Как показала практика — все это интернет-самоуважение гиперактивного антигосударственного меньшинства оказалось дутым. То есть оно не сумело конвертироваться ни в бойкот, ни в протестное голосование. Оно очень много себя читало, лайкало и репостило, но почему-то так и осталось в своем трехпроцентном гетто.
Концерт-митинг, приуроченный к четвертой годовщине воссоединения Крыма с Россией в Краснодаре
У меня есть версия, почему так.
Штука вся в том, что на планете нет, наверное, общества, которое было бы более устойчивым перед информационным давлением, чем русское общество.
Еще до массового пришествия интернета (и наступления устоявшейся "путинской эры") российский избиратель/читатель/телезритель прожил полтора десятилетия под натуральной информационной диктатурой. Российскому гражданину с утра до ночи из каждого утюга твердили, что страна его разваливается и это хорошо, что прошлое его преступно, гордость его ложна и наилучшие перспективы — свалить в нормальную страну. А если не получится — сидеть и не дергаться.
И российский гражданин эту информационную оккупацию выдержал.
А затем наступила эпоха массового русского интернета. И хотя у "непримиримых" безусловно была фора (интернет в первую очередь распространился по мегаполисам, где его отцами-основателями стали лица, позже чуть ли не в полном составе ходившие на Болотную) — большинство уже в 2010-х начало их неумолимо нагонять и обгонять. Просто потому, что даже очень гиперактивные меньшинства, самоутверждающиеся за счет большинства, последнее при наличии выбора читать и слушать не станет.
А выбор у большинства появился. И в виде "государственнических" СМИ, и в виде самопальной патриотической блогосферы.
И в итоге оказалось, что все агитационные и пропагандистские мощности оппозиционных телеграм- и ютуб-каналов, и фейсбук-групп, и вк-пабликов, и могучих пражских и рижских русскоязычных изданий с продвинутым дизайном и крутыми приблудами, и всего в этом роде — замкнуты собственно на себя же. На международный русскоязычный оппозиционный медиакласс.
В частности — так получилось еще и потому, что эта закрытая община так и не сумела выработать нормального уважительного языка общения с большинством. Ничего креативнее "жалестных" историй о том, как "встретил в магазине старушку, пытавшуюся по акции купить два апельсина", о гражданах они не придумали. В основном же вся их политическая лирика строилась на издевательстве над "послушным/доверчивым большинством". На трагической любви к себе, умным и красивым. И на перечислении различий между умными и талантливыми собой и серой монохромной массой.
То есть эти ребята освоили какие-то новые СМИ, новые форматы и новые сети.
Но в главном они так ничему и не научились. Например, простой истине: "Если ты обращаешься к людям, в большинстве своем десять лет голосовавшим за В. В. Путина — то какого черта ты глумишься над его выбором? Ты уверен, что именно так завоевывают сердца?".
…В итоге сегодня разбитые при очередном штурме Кремля информационные войска ведут дискуссию о будущем.
Одни, как и после каждых выборов в России, мрачно пророчат о том, что теперь-то тупое большинство наплачется, а мы его и жалеть не станем, само виновато.
Другие пытаются вырулить в конструктив и предлагают вместо борьбы с неодолимой силой влиться в нее и изменить изнутри: "Нам всем нужно научиться жертвовать. Своей гордыней, своими привязанностями, своей любовью, своей судьбой и своей жизнью. Нам не победить Путина. Никакими шествиями, бойкотами и заметками. Режим можно лишь поменять изнутри. Если вы хотите изменить Россию, полюбите Путина. Полюбите его и храните ему верность. Чтоб когда-нибудь отдать вам власть, он должен быть уверен, что вы его не предадите. Идите работать во власть" и т. д.
Призыв, конечно, пугающий (с точки зрения нас, большинства). Но малореализуемый — ведь для его выполнения боевому непримиримому меньшинству придется отказаться от собственной природы. А это едва ли возможно.
Виктор Мараховский
История трусости и обмана: как искажается правда о героизме советского народа во время Войны
В течение всего времени существования России Запад стремится ее унизить, оболгать и уничтожить. Нацию, создавшую великую державу и отстоявшую ее свободу и независимость, разбившую в пух и прах всех западных завоевателей , русофобы Запада объявляют неполноценной именно потому, что, по сравнению с героической историей русского , советского народа, имеют историю трусости, подлости и обмана.
Вся мощь западных СМИ и поддерживающих их кругов внутри России стремится скрыть от мира героизм советских людей во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Фальсификаторы нашей истории стремятся заменить героизм страхом наказания. Их излюбленной темой является тема штрафбатов, которые они представляют в количестве и виде, совершенно не соответствующим действительности.
Мало кто знает, что сначала штрафбаты появились в немецкой армии. Там их называли «испытательными частями». Число штрафбатов в вермахте особенно стало расти после того, как Германия проиграла Московскую битву. В это время гитлеровские военные трибуналы осудили 62 тыс. солдат и офицеров за дезертирство, самовольный отход, неповиновение и так далее.
Были отстранены от занимаемых постов 35 генералов , в том числе генерал-фельдмаршалы Браухич, Бок, генерал-полковник Гудериан.
За наличие в войсках штрафбатов нельзя осуждать ни Германию, ни СССР. В условиях ведения крупномасштабной войны, в которой задействованы все силы общества , когда страна трудится и сражается на пределе своих возможностей, штрафбаты необходимы. В армии миллионы людей, среди которых оказывались такие, которые совершили преступления.
Что же делать с лицами, совершившими в армии преступления? Направлять в тыл? Значит, преступники не погибают в боях за Родину, их увозят в тыл? Очевидно, что такое решение неверно во всех отношениях. Поэтому преступников отправляли в штрафбаты, где они сражались с врагом.
Военачальниками в штрафбатах были не лица, совершившие какие-либо проступки, а обыкновенные , имеющие опыт ведения боевых действий офицеры. В штрафбатах Красной армии сражались до первой крови, то есть до ранения, и после ранения как искупившие вину возвращались в обычные армейские части. Целью создания таких структур являлось не избавление от людей, а наказание лиц, совершивших преступление.
Приказ о создании штрафбатов в Красной армии был издан, когда решалась судьба всей страны , всех народов СССР – в июле 1942 года во время битвы за Сталинград в Большой излучине Дона. Двадцать седьмого июля Сталин подготовил текст знаменитого приказа № 227. Двадцать восьмого июля 1942 года приказ № 227 был им подписан и немедленно отправлен в войска.
«Ни шагу назад! » – так называли приказ в народе. В приказе № 227 Народного комиссара обороны Союза СССР, Верховного Главнокомандующего Сталина говорилось:
«Каждый командир, красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны . Территория Советского государства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги.
Обратите внимание на чисто символическое количество штрафных батальонов и штрафных рот: на фронт – один-три батальона, на армию – пять-десять штрафных рот .
Это значит, что на фронт, насчитывающий в среднем 400–500 тыс. человек, согласно приказу могло приходиться от 800 до 2 400 человек, входящих в состав штрафных батальонов, состоявших из провинившихся лиц офицерского состава, что составляет от 0,2 до 0,6% численности войск фронта.
А на армию в 100 тыс. человек по приказу приходилось количество бойцов штрафных рот от 750 до двух тысяч человек, что составляет от 0,75 до 2% численности армии.
Естественно спросить у всех этих фальсификаторов нашей истории: почему они считают, что войну выиграли не 98–99% бойцов Красной армии , а 1–2% входящих в ее число бойцов штрафных рот и батальонов?
Любому нормальному человеку должно быть понятно, что воинские соединения штрафников в силу своей мизерной численности не могли сыграть никакой значительной роли в разгроме немецко-фашистских захватчиков. А вот представителям либеральной прессы непонятно, и они упорно утверждают, что 1–2% штрафников выиграли войну. А ведь эти представители создают общественное мнение . Они пользуются неосведомленностью читателей и слушателей, лишенных правдивой информации о Великой Отечественной войне.
Много лжи написано и наговорено теми же лицами о заградотрядах. А по приказу на 100-тысячную армию приходилось от 600 до тысячи человек, несущих службу в заградительных отрядах. Понятно, что 100 человек, стоящих за дивизией, не могут остановить десять тысяч человек, а могут остановить только трусов и паникеров . Они и существовали для устрашения этой категории бойцов. Можно сказать, что во время войны заградительные отряды выполняли функции пограничников на постоянно перемещающейся границе.
И эти меры устрашения были приняты для спасения населения всей страны в самое ответственное время, когда действительно нельзя было допустить дальнейшего отступления Советской армии. К неоправданным потерям они не приводили. Рокоссовский пишет, что штрафные роты в основном использовались для разведки боем, чтобы установить местонахождение огневых точек противника. Затем артиллерия подавляла обнаруженные огневые точки противника, и основные силы переходили в наступление.
Из-за чего поднято столько шуму ?
И после издания приказа наши войска отступали, но отступали организованно. Ведь приказ, по сути, всего лишь запрещает самовольно, без приказа высшего командования оставлять занимаемые позиции, вводит меры, способствующие его выполнению, и определяет наказание за невыполнение требований приказа. И прежде всего он обращается к сознанию бойцов и командиров. Объясняет всю смертельную опасность создавшегося положения.
На мой взгляд, именно этот приказ дал основание говорить и писать о том, что наши войска сражались под страхом наказания. Пишущие такое не хотят видеть массового героизма наших солдат и до, и после издания данного приказа.
А о массовом героизме писали, можно сказать, все наши военачальники и во время войны, и спустя много лет после ее окончания. Не понимают, а скорее не хотят понимать фальсификаторы, что невозможно силой заставить героически сражаться миллионы людей с оружием в руках. При желании эти люди сомнут всех . Только горячая любовь к Родине и ненависть к врагу поднимают дух солдата до готовности пожертвовать своей жизнью в бою с ним.
А что касается страха наказания, то мы все и сегодня живем под страхом наказания. Существует масса законов, в том числе Уголовный и Гражданский кодексы, Кодекс законов о труде и другие законодательные акты, предусматривающие наказание при совершении нами противозаконных действий. Но это не значит, что мы не совершаем противозаконных действий только из-за страха наказания.
Этого приказа ждали солдаты, потому что в большинстве своем они были героями и не могли спокойно смотреть на трусов и паникеров , позорящих и дезорганизующих боевые части и соединения. Его ждали и офицеры как средства воздействия на отдельных нерадивых солдат. Его ждала вся армия , которая сама уже не могла переносить позор отступления.
И если раньше на пути к Волге это как-то оправдывалось необходимостью уйти от окружения превосходящими силами противника, то теперь, когда за спиной стоял Сталинград и немцы дошли до Волги, солдаты и офицеры в большинстве своем понимали, что нужен приказ, обязывающий стоять насмерть до разрешения оставить позиции. И это понятно. Не каждый психологически готов добровольно стоять насмерть . Он особенно помогал выстоять слабым. Солдату легче сражаться при наличии приказа, запрещающего самовольно оставлять позиции.
Советские солдаты все верно поняли и сказали: «За Волгой для нас земли нет». С офицеров Красной армии очень строго спрашивали за неоправданно большие потери , в том числе и за потери среди штрафников. Все эти мифы о том, что штрафников бросали в бой безоружными, на минные поля, являются ничем иным, как клеветой ненавистников СССР и России .
Как правило, наступлению основных войск предшествовала разведка для определения местонахождения огневых точек противника и их заблаговременного уничтожения. Проверка обороны противника производилась разными способами, в том числе и разведкой боем. Для разведки боем привлекались штрафники.
Когда была возможность и целесообразность, штрафники шли в бой под прикрытием артиллерии. В конце войны при проверке обороны противника в полосе наступления стрелковых корпусов при проведении крупных операций каждая из штрафных рот получала батарею СУ-76 и взвод саперов, то есть наши штрафники ходили в бой с таким же вооружением , как и другие стрелковые соединения.
Разведка боем проводилась перед многими военными операциями, но не для того, чтобы напрасно губить жизни людей, а для того, чтобы сохранить тысячи жизней наших солдат и офицеров при начале наступления основных сил.
Войну, конечно, выиграли миллионы солдат Красной армии , а не горстка штрафников, но героизм проявляли и те, и другие . Героизм советских людей проявлялся уже с первых шагов, когда они из своих домов, из госпиталей спешили на фронт защищать Родину.
Они любили свою семью, свою Родину – СССР, своего вождя Сталина, свой народный строй, свой мирный труд, свою мирную жизнь, и то, что любили, защищали, не щадя самой жизни. В этой любви и кроется чудодейственная сила нашей Победы. Такого массового героизма не знала ни одна страна и ни одна армия мира.
Штрафбаты Сталина. Ложь и правда о Приказе №227
Разведопрос: Александр Васильевич Пыльцын про штрафбат
Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях , постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания» . Все Конференции – открытые и совершенно безплатные . Приглашаем всех интересующихся…
В глобальной общине непримиримых российских оппозиционеров осмысляют новую реальность.
Вообще российская непримиримая оппозиция - это, пожалуй, самая интернациональная из всех оппозиций. В нее входят не только жители России и граждане Российской Федерации, проживающие за рубежом, но и бывшие граждане Российской Федерации, давно ставшие подданными иных стран. В ее рядах - даже граждане одной страны, утверждающей, что она с Россией воюет (и попробуй их из рядов оппозиционной гвардии выгони).
…Ну так вот. Вопрос, который этой мировой общине сейчас приходится решать, суров: почему кампания протеста, развернутая в Рунете, не сработала от слова “совсем”?
Присутствие непримиримых антипутинцев в интернет-СМИ и соцсетях было если не подавляющим, то по меньшей мере равным “пропутинскому”. А суммарный выхлоп протестных усилий “антисистемных кандидатов” и бойкотирующего “политика, которого боится Путин”, - оказался каким-то жалким.
Нет, результат их жалок не в том смысле, что проголосовавшие за К. А. Собчак и Г. А. Явлинского пара миллионов наших сограждан - жалкие ничтожные личности. И не в том смысле, что десятки или, может, даже сотни тысяч наших сограждан, действительно сознательно послушавшихся призыва “бойкотировать фарс”, - жалкие. Нет, все они полноправные граждане страны.
Их проблема в другом. Несмотря на то что эти люди представляют собой меньшинство - они при этом меньшинство, если можно так выразиться, информационно гиперактивное. И потому это меньшинство обычно считает себя не просто полноправным, но чем-то большим.
Это у обычного пользователя и интернет обычный. То есть для личных целей - в основном для переписки с близкими, просмотра кино и хранения музыки.
А продвинутый антипутинский пользователь, даже если он израильская домохозяйка в годах, - это ежедневная фабрика лайков, комментариев и репостов, производящая и распространяющая политический контент килотоннами. Не говоря уже об армии прибалтийских, украинских, закавказских и среднеазиатских диванных борцов с империей. Не говоря уже о диванных корпусах антиимперского сопротивления в самой России - московском, питерском, уральском и сибирском.
Но главное - это меньшинство привыкло почитать себя не просто активным, но еще и информационно эффективным. В силу своих околоинтеллектуальных дипломов и просто сословных традиций - оно привыкло думать, что обладает куда большим мастерством в изложении своей политической позиции. Куда убедительнее и ярче находит слова. Куда лучше умеет “достучаться”.
И поэтому делался вывод: каждый представитель этого интеллектуального меньшинства, безусловно, стоит сотни обычных пассивных пользователей информационного пространства. Просто по уровню производимого им информационного шума и оказываемого влияния.
И не то чтобы у них совсем не было оснований рассчитывать на успех. Хотя бы ограниченный.
Во-первых, на стороне глобального интернационала российских оппозиционеров был довольно внушительный пакет СМИ. Начиная от британских и американских, с отчаянным упорством повторявших мантру о “главном конкуренте Путина, призвавшим бойкотировать выборы”, и заканчивая германскими, вдумчиво разъясняющими российскому читателю, как лучше выразить свой протест против Кремля: “Остаться дома, как призывает Навальный, или испортить бюллетень, как советует Ходорковский? Чем бойкот отличается от протестного голосования и как принятое решение повлияет на выборный процесс?”
(На этом месте нужно было риторически спросить: и эти люди обвиняют Россию в попытках вмешательства в свои выборы? Но на этот вопрос давно уже есть ответ . Правильные страны вмешиваются в чужие выборы правильно, ради добра. Страны неправильные вроде России - во имя зла.)
Во-вторых, информационно гиперактивное меньшинство опережающими темпами осваивает также и новые медиапространства. Например, из популярных политических телеграм-каналов явное большинство носит отчетливо оппозиционный характер.
В-третьих, аудиторией этого меньшинства является российский “медиакласс” - в том числе и довольно обширная прослойка работников официозных СМИ, привыкших ходить с фигами в карманах и считающих себя жертвами обстоятельств. А потому лайкающих и репостящих информацию, бичующую современную Россию, с удвоенным энтузиазмом.
…Ну так вот.
Как показала практика, все это интернет-самоуважение гиперактивного антигосударственного меньшинства оказалось дутым. То есть оно не сумело конвертироваться ни в бойкот, ни в протестное голосование. Оно очень много себя читало, лайкало и репостило, но почему-то так и осталось в своем трехпроцентном гетто.
У меня есть версия, почему так.
Штука вся в том, что на планете нет, наверное, общества, которое было бы более устойчивым перед информационным давлением, чем русское общество.
Еще до массового пришествия интернета (и наступления устоявшейся “путинской эры”) российский избиратель/читатель/телезритель прожил полтора десятилетия под натуральной информационной диктатурой. Российскому гражданину с утра до ночи из каждого утюга твердили, что страна его разваливается и это хорошо, что прошлое его преступно, гордость его ложна и наилучшие перспективы - свалить в нормальную страну. А если не получится - сидеть и не дергаться.
И российский гражданин эту информационную оккупацию выдержал.
А затем наступила эпоха массового русского интернета. И хотя у “непримиримых”, безусловно, была фора (интернет в первую очередь распространился по мегаполисам, где его отцами-основателями стали лица, позже чуть ли не в полном составе ходившие на Болотную) - большинство уже в 2010-х начало их неумолимо нагонять и обгонять. Просто потому, что даже очень гиперактивные меньшинства, самоутверждающиеся за счет большинства, последнее при наличии выбора читать и слушать не станут.
А выбор у большинства появился. И в виде “государственнических” СМИ, и в виде самопальной патриотической блогосферы.
И в итоге оказалось, что все агитационные и пропагандистские мощности оппозиционных телеграм- и ютьюб-каналов, и фейсбук-групп, и ВК-пабликов, и могучих пражских и рижских русскоязычных изданий с продвинутым дизайном и крутыми приблудами, и всего в этом роде - замкнуты собственно на себя же. На международный русскоязычный оппозиционный медиакласс.
В частности - так получилось еще и потому, что эта закрытая община так и не сумела выработать нормального уважительного языка общения с большинством. Ничего креативнее “жалестных” историй о том, как “встретил в магазине старушку, пытавшуюся по акции купить два апельсина”, о гражданах они не придумали. В основном же вся их политическая лирика строилась на издевательстве над “послушным/доверчивым большинством”. На трагической любви к себе, умным и красивым. И на перечислении различий между умными и талантливыми собой и серой монохромной массой.
То есть эти ребята освоили какие-то новые СМИ, новые форматы и новые сети.
Но в главном они так ничему и не научились. Например, простой истине: “Если ты обращаешься к людям, в большинстве своем десять лет голосовавшим за В. В. Путина, то какого черта ты глумишься над его выбором? Ты уверен, что именно так завоевывают сердца?”
…В итоге сегодня разбитые при очередном штурме Кремля информационные войска ведут дискуссию о будущем.
Одни, как и после каждых выборов в России, мрачно пророчат о том, что теперь-то тупое большинство наплачется, а мы его и жалеть не станем, само виновато.
Другие пытаются вырулить в конструктив и предлагают вместо борьбы с неодолимой силой влиться в нее и изменить изнутри: “Нам всем нужно научиться жертвовать. Своей гордыней, своими привязанностями, своей любовью, своей судьбой и своей жизнью. Нам не победить Путина. Никакими шествиями, бойкотами и заметками. Режим можно лишь поменять изнутри. Если вы хотите изменить Россию, полюбите Путина. Полюбите его и храните ему верность. Чтобы когда-нибудь отдать вам власть, он должен быть уверен, что вы его не предадите. Идите работать во власть” и так далее.
